**Нет, из глубин его вырывается слово "отец", оно подгоняет его и окрыляет надеждой. И в этом он открывает истинную природу раскаяния: в настоящем раскаянии сочетаются видение нашего собственного зла и уверенность, что даже для нас есть прощение, потому что подлинная любовь не колеблется и не угасает. При одном только безнадежном видении наших проступков раскаяние остается бесплодным; оно исполнено угрызений совести и может привести к отчаянию.**

Так ли? Не является ли раскаяние осознанием того, что я уже по моим делам осужден, но есть слабая надежда на чудо прощения паче чаяния? Св. Игнатий Брянчанинов в "Слове о смерти" пишет, что "извещение о прощении" приходит только после того, как страх загробного наказания потряс все существо. И Игн. Бр. особо оговаривает, что не надо опасаться впасть в безнадежность.

И не столько "отец" вырывается у блудного сына, сколько "я уже недостоин называться твоим сыном, прими меня в число работников твоих". Тут явно не "уверенность", а смиренная готовность получить отказ.

И.М.