(no subject)
2004-06-14 06:18![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
klangtaoНе без улыбки и лёгкого недоумения узнал от Ю.Носовского, что моя критика не в меру горячих "антиюридистов" (ставящих под сомнение не только "юридическую" сотериологию, ущербность и, по большому счёту, порочность которой не вызывает сомнения, а и юридический язык в описании греха и спасения) может, оказывается, выглядеть как "эскапады против "нравственной" теории". Помнится, ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
sergeyhudiev инкриминировал мне нечто диаметрально противоположное...
И как раз этими днями в апостольском церковном чтении полагалось глубинное основание "нераздельному и неслиянному" сосуществованию в христианском богословии "юридической" и "нравственно-органической" парадигм (Рим. 5:10):
Оправдание и собственно спасение мыслятся апостолом Павлом как отдельные акты (точнее, процессы), совершаемые разными средствами над людьми в разном состоянии, а потому описываются (как в его Посланиях, так и в патристике) разным языком. Водораздел между между "органикой" и "юридизмом" - это пропасть между Голгофой и Воскресением. Или, если антропоцентрично - между ветхим и новым творением.
Алкоголики и наркоманы, направляемые решением суда на принудительное лечение, лица, привлекаемые к ответственности за распространение венерических заболеваний, порой склонны требовать, чтобы их воспринимали как больных, а не преступников. Это, в их понимании, означает снисходительное отношение, щадящий режим, выгоды, которые можно извлечь из своего состояния. Процедуры? только приятные, пусть и неэффективные. Иначе какое же это лечение - карательные меры!
Грех-болезнь и грех-вина слишком тесно переплетены - настолько, что распутываются только по ту сторону Креста: второе упраздняется яко не бывшее, когда начинает исцеляться первое. Поэтому субъективно "грешники в руках разгневанного Бога" оказывается вполне адекватной картиной. Да, объектом гнева Божия является грех, а не грешник -только вот далеко не каждый грешник в состоянии почувствовать разницу. Собственно говоря, настоящее, глубинное осознание этой разницы, после которого видишь себя в ином свете и уже не можешь жить так, как раньше - это уже покаянме.
С которым, замечу, не имеет ничего общего ломка или похмельный синдром. Разумеется, больной в такие минуты очень чётко растождествляет себя с болезнью. И ненавидит её в таком растождествлении - настолько остро, что спешит отождествиться вновь, дабы притупить эту боль :-((( Бывает ещё накативший эмоциональный порыв - "всё, с понедельника завязываю", "ой, грешна, батюшка, во всём-во всём грешна!", "кто ещё хочет принять Иисуса, может сделать это, пока поётся последний куплет" (нет, истинное покаяние, конечно, может облекаться и в такие формы. И облекается... только чаще в них облекается именно всплеск эмоций, периодически повторяющийся и, естественно, остающийся бесплодным).
Но бывает, что под лучом призывающей благодати ужасаешься видом своих душевных язв. И желание исцелиться неразрывно связано в таких случаях со жгучим чувством вины. Осознаёшь ущерб, причинённый себе, ближнему и Богу, понимаешь, что платить-то как раз есть за что (вовсе не для "удовлетворения" этим штрафом некой "справедливости") - но нечем! И невозможность освободиться от бремени не успокаивает совесть, а причиняет невыносимую боль, в которую грозит превратиться вся дальнейшая жизнь. Из глубины сердца рождается вопль: "Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?" (Рим.7:24). В прежнее безмятежное состояние нет возврата.
И это - СУД.
Самый настоящий.
"Более настоящий", чем суды человеческие.
Стремиться избежать этого слова может только тот, кто не испытал подобного. ПМСМ.
Да, απολυτρωσις - в первую очередь, освобождение. Но отвергать славянский эквивалент "искупление" значит отрицать главное в апостольском учении о нём: высокую и страшную цену, уплаченнуюза него на Голгофе (1Кор. 6:20). Праздное теоретизирование о том, кому эта цена уплачена (или кто требует заместительной жертвы) не имеет никакого отношения к существу вопроса. Просто язык товарно-денежных отношений оказывается эффективней и универсальней, чем слишком индивидуально и по-разному воспринимаемые слова о больных, нуждающихся во враче (хотя с теоцентрической точки зрения они адекватней). Необходимость выложить крупную сумму здесь и сейчас для подавляющего большинства куда болезненней неутешительного диагноза. Иначе не говорили бы мы в быту о "дорогой цене" применительно к совершенно нематериальным и неотчуждаемым вещам - победе, любви...
(Кстати, этимологически "цена" и "каяться" - однокоренные слова)
Споры между "антиюридистами" и "анти-антиюридистами" (как-то не доводилось общаться с верующими, которых можно было бы назвать собственно юридистами - ни в одной конфессии!) идут, как правило, не по существу вопроса. Разумеется, Бог являет Свою суверенную власть, а не просто оставляет человека один на один с последствиями Греха. Разумеется, эти вмешательства всегда, до последней черты, носят исправительней, а не карательный характер (хотя именно поэтому, как правило, оказываются жёстче и больнее, чем медленно разлагающее действие греховной природы). Обе стороны по-своему правы, ибо одинаково заблуждаются в одном: сводить сотериологию к единой схеме - значит игнорировать прерывность (и прерывность крестную!) между состоянием "рабов греха" и "чад Божиих", между (возвращаясь к чтениям Петрова поста) седьмой и восьмой главами Послания к Римлянам. Речь, разумеется, идёт о разнице в положении людей пред Богом, а не в Его отношении к ним. А любая сотериологическая система по определению антропоцентрична - вы не знали?
"Юридическая" составляющая - это память о нашем самоосуждении перед Распятым. Это длящийся опыт крещальной купели, актуализируемый в таинстве исповеди, уже совершённый, но ещё продолжающийся и разворачивающийся "переход от смерти в жизнь". Мы, по слову апостола (1Кор.15:31), каждый день умираем, в знак чего, во свидетельство сораспятия Христу, осеняем себя на молитве крестным знаменем. Знаком орудия казни. Приговора. Суда.
Игнорировать её так же недопустимо, как "забыть об очищении прежних грехов своих" (2Петр. 1:9). Впрочем, возникает серьёзное сомнение: судили ли себя те, кто отрицает в Боге Судию?
(Тем более, что по моим наблюдениям большинство активных "антиюридистов" обеспокоены вовсе не тем, чтобы избежать превратного представления о Боге - ибо сами с лёгким сердцем "отправляют" гамузом в ад всех формально не принадлежащих Православной Церкви. Сильнее дистанцироваться от западных вероисповеданий - вот их подлинный движущий мотив, толкающий даже на ревизию апостольского и святоотеческого учения...)
Но недопустимо и останавливаться на ней, в том числе и превращая юридический язык в "юридическую теорию". "Так и вы, братия мои, умерли для закона (юридических отношений, цель и значение которых в Божием домостроительстве подробно раскрывается ниже) телом Христовым, чтобы принадлежать другому, Воскресшему из мертвых, да приносим плод (органика!) Богу" (Рим.7:4). Или, как напоминает евангельское чтение этих же дней, "не вливают также вина молодого в мехи ветхие; а иначе прорываются мехи, и вино вытекает, и мехи пропадают, но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается то и другое" (Мф. 9:14-17).
"Ні, не вагання - рівновага стала уділ митця. Пильнуй її завжди!" - писал впоследствии репрессированный украинский поэт Е.Плужник. Христианину равновесие пристало не меньше, чем художнику. Случайно ли о нём напоминает нам перекладина Креста?
sergeyhudiev инкриминировал мне нечто диаметрально противоположное... И как раз этими днями в апостольском церковном чтении полагалось глубинное основание "нераздельному и неслиянному" сосуществованию в христианском богословии "юридической" и "нравственно-органической" парадигм (Рим. 5:10):
| Ибо если, | то тем более, | |
| будучи врагами, | примирившись, | |
| мы примирились с Богом | спасёмся | |
| смертью Сына Его, | жизнью Его |
Оправдание и собственно спасение мыслятся апостолом Павлом как отдельные акты (точнее, процессы), совершаемые разными средствами над людьми в разном состоянии, а потому описываются (как в его Посланиях, так и в патристике) разным языком. Водораздел между между "органикой" и "юридизмом" - это пропасть между Голгофой и Воскресением. Или, если антропоцентрично - между ветхим и новым творением.
Алкоголики и наркоманы, направляемые решением суда на принудительное лечение, лица, привлекаемые к ответственности за распространение венерических заболеваний, порой склонны требовать, чтобы их воспринимали как больных, а не преступников. Это, в их понимании, означает снисходительное отношение, щадящий режим, выгоды, которые можно извлечь из своего состояния. Процедуры? только приятные, пусть и неэффективные. Иначе какое же это лечение - карательные меры!
Грех-болезнь и грех-вина слишком тесно переплетены - настолько, что распутываются только по ту сторону Креста: второе упраздняется яко не бывшее, когда начинает исцеляться первое. Поэтому субъективно "грешники в руках разгневанного Бога" оказывается вполне адекватной картиной. Да, объектом гнева Божия является грех, а не грешник -только вот далеко не каждый грешник в состоянии почувствовать разницу. Собственно говоря, настоящее, глубинное осознание этой разницы, после которого видишь себя в ином свете и уже не можешь жить так, как раньше - это уже покаянме.
С которым, замечу, не имеет ничего общего ломка или похмельный синдром. Разумеется, больной в такие минуты очень чётко растождествляет себя с болезнью. И ненавидит её в таком растождествлении - настолько остро, что спешит отождествиться вновь, дабы притупить эту боль :-((( Бывает ещё накативший эмоциональный порыв - "всё, с понедельника завязываю", "ой, грешна, батюшка, во всём-во всём грешна!", "кто ещё хочет принять Иисуса, может сделать это, пока поётся последний куплет" (нет, истинное покаяние, конечно, может облекаться и в такие формы. И облекается... только чаще в них облекается именно всплеск эмоций, периодически повторяющийся и, естественно, остающийся бесплодным).
Но бывает, что под лучом призывающей благодати ужасаешься видом своих душевных язв. И желание исцелиться неразрывно связано в таких случаях со жгучим чувством вины. Осознаёшь ущерб, причинённый себе, ближнему и Богу, понимаешь, что платить-то как раз есть за что (вовсе не для "удовлетворения" этим штрафом некой "справедливости") - но нечем! И невозможность освободиться от бремени не успокаивает совесть, а причиняет невыносимую боль, в которую грозит превратиться вся дальнейшая жизнь. Из глубины сердца рождается вопль: "Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?" (Рим.7:24). В прежнее безмятежное состояние нет возврата.
И это - СУД.
Самый настоящий.
"Более настоящий", чем суды человеческие.
Стремиться избежать этого слова может только тот, кто не испытал подобного. ПМСМ.
Да, απολυτρωσις - в первую очередь, освобождение. Но отвергать славянский эквивалент "искупление" значит отрицать главное в апостольском учении о нём: высокую и страшную цену, уплаченнуюза него на Голгофе (1Кор. 6:20). Праздное теоретизирование о том, кому эта цена уплачена (или кто требует заместительной жертвы) не имеет никакого отношения к существу вопроса. Просто язык товарно-денежных отношений оказывается эффективней и универсальней, чем слишком индивидуально и по-разному воспринимаемые слова о больных, нуждающихся во враче (хотя с теоцентрической точки зрения они адекватней). Необходимость выложить крупную сумму здесь и сейчас для подавляющего большинства куда болезненней неутешительного диагноза. Иначе не говорили бы мы в быту о "дорогой цене" применительно к совершенно нематериальным и неотчуждаемым вещам - победе, любви...
(Кстати, этимологически "цена" и "каяться" - однокоренные слова)
Споры между "антиюридистами" и "анти-антиюридистами" (как-то не доводилось общаться с верующими, которых можно было бы назвать собственно юридистами - ни в одной конфессии!) идут, как правило, не по существу вопроса. Разумеется, Бог являет Свою суверенную власть, а не просто оставляет человека один на один с последствиями Греха. Разумеется, эти вмешательства всегда, до последней черты, носят исправительней, а не карательный характер (хотя именно поэтому, как правило, оказываются жёстче и больнее, чем медленно разлагающее действие греховной природы). Обе стороны по-своему правы, ибо одинаково заблуждаются в одном: сводить сотериологию к единой схеме - значит игнорировать прерывность (и прерывность крестную!) между состоянием "рабов греха" и "чад Божиих", между (возвращаясь к чтениям Петрова поста) седьмой и восьмой главами Послания к Римлянам. Речь, разумеется, идёт о разнице в положении людей пред Богом, а не в Его отношении к ним. А любая сотериологическая система по определению антропоцентрична - вы не знали?
"Юридическая" составляющая - это память о нашем самоосуждении перед Распятым. Это длящийся опыт крещальной купели, актуализируемый в таинстве исповеди, уже совершённый, но ещё продолжающийся и разворачивающийся "переход от смерти в жизнь". Мы, по слову апостола (1Кор.15:31), каждый день умираем, в знак чего, во свидетельство сораспятия Христу, осеняем себя на молитве крестным знаменем. Знаком орудия казни. Приговора. Суда.
Игнорировать её так же недопустимо, как "забыть об очищении прежних грехов своих" (2Петр. 1:9). Впрочем, возникает серьёзное сомнение: судили ли себя те, кто отрицает в Боге Судию?
(Тем более, что по моим наблюдениям большинство активных "антиюридистов" обеспокоены вовсе не тем, чтобы избежать превратного представления о Боге - ибо сами с лёгким сердцем "отправляют" гамузом в ад всех формально не принадлежащих Православной Церкви. Сильнее дистанцироваться от западных вероисповеданий - вот их подлинный движущий мотив, толкающий даже на ревизию апостольского и святоотеческого учения...)
Но недопустимо и останавливаться на ней, в том числе и превращая юридический язык в "юридическую теорию". "Так и вы, братия мои, умерли для закона (юридических отношений, цель и значение которых в Божием домостроительстве подробно раскрывается ниже) телом Христовым, чтобы принадлежать другому, Воскресшему из мертвых, да приносим плод (органика!) Богу" (Рим.7:4). Или, как напоминает евангельское чтение этих же дней, "не вливают также вина молодого в мехи ветхие; а иначе прорываются мехи, и вино вытекает, и мехи пропадают, но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается то и другое" (Мф. 9:14-17).
"Ні, не вагання - рівновага стала уділ митця. Пильнуй її завжди!" - писал впоследствии репрессированный украинский поэт Е.Плужник. Христианину равновесие пристало не меньше, чем художнику. Случайно ли о нём напоминает нам перекладина Креста?
