В порядком утомившие меня детсадовские перебранки на тему отличий
мальчиков от девочек украинцев от россиян с далеко идущими обобщениями живую искру вдохнул
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
jen1, сформулировавший (совсем по другому поводу):
Если "человек комфорта" есть основа общества модерна и пост-модерна, то фундаментом традиционного общества являлся человек долга.
Понятие же "человек долга" автор определяет как
тот, кто смысл своего существования находит вне себя самого - точнее, своего "эго". Дефиниция, конечно, отличная. Проблема в том, что "занадто загальна". Под неё подходит и архаическое мировосприятие, естественное и единственное в собственно традиционном обществе, и идеал любой развитой мировоззренческой системы кроме гедонизма и его вариаций, и навязываемая тоталитарным обществом "модель выживания" (правда, "находит смысл" человек лишь во втором случае: в первом смысл является данностью и нерасчленённой составляющей, в третьем... в третьем тоже искать не приходится). Поэтому будем исходить не от человека (который в каждом обществе является основой, но не в каждой целью), а от общества. Бывают общества "для людей", бывают "для идей". И при таком раскладе оказывается, что "обществу модерна и пост-модерна" противостоят как минимум три общественые модели, основанные на концепте "долга". Похожие внешне, но по существу имеющие между собой малого общего.
1.
Собственно традиционное общество. Человек
органически воспринимает себя частью рода, которая вне целого лишена всякого смысла и собственной, автономной субъектности. Именно поэтому, скажем, кровная месть, непонятная "обществу модерна и пост-модерна", вполне естественна для общества традиционного. Понятно, что в этом случае говорить о "пределах эго" вообще не приходится - "я" попросту ещё не вычленено из синкретичного "мы". Строго говоря, человек архаического сознания воспринимается как "человек долга" лишь для стороннего наблюдателя, но не по самоосмыслению. Долг - понятие внешнее, выполняемое усилием воли. В данном же случае то, что "человеком цивилизации" воспринимается как долг, на деле является естественной основой собственной экзистенции.
Но это значит, что общество архаической культуры, при всех видимых отличиях от "общества модерна и пост-модерна", совпадает с ним в понимании человека как своей высшей ценности. Разница лишь в том, что человек в нём не отождествляется с индивидуальностью.
2.
Идеологическое общество. Чем основательней рушится архаическое мировосприятие - основа собственно традиционного общества - тем более задача сохранения общественных форм и уклада переходит в ведение государства (складывающийся к тому времени "аппарат насилия"). Гомеостатическое общество сменяется обществом с поддерживаемой извне стабильностью. Здесь и возникает понятие долга - не перед обществом, органической и неотъемлемой частью которого ты являешься, а перед государством как внешним по отношению к тебе. По мере же расширения и укрепления культурных контактов возникает потребность в сублимации "основного инстинкта" самосохранения общества / рода, как и всего, исходящего из области "телесного низа" (ниже сердца). Её удовлетворению и служит всевозможные варианты "национальной идеи", утверждения вселенской миссии означенного народа - "собирание земель", "бремя белого человека", "народ-богоносец", "демократические ценности" и прочая
( как бы политкорректней выразиться? ). Христианству известен лишь один народ с вселенской миссией, народ (Ветхого) Завета - но миссия-то в том и заключалась, чтобы поделиться, когда время прийдёт, достоинством народа Божия с остальными. Посему для христианина идеологическое общество как смешивающие Божье с кесаревым оказывается неприемлемым. Это относится и к утопическим попыткам построения "христианского государства", вылившимся на деле не в воцерковление государства, а в обмиршвление Церкви и обернувшимся судом Божьим над Византийской и Российской империями. "Константиновский период" в истории Церкви завершился и, очевидно, навсегда. Или до тех пор, пока последний из "многих антихристов" (1Ин 2:18) не реставрирует его формы, "чтобы прельстить, если возможно, и избранных". У кого на этот счёт иное мнение - в Рунете достаточно места, где его можно высказать. Вне моего дневника.
3. И здесь мы переходим к самой неприятной разновидности псевдотрадиционного общества -
обществу идеологизирующемуся. В отличие от идеологического общества, идеологизирующееся возникает на основе не традиционного, а "модерно-постмодерного", и служит не сохранению традиционного уклада (давно уже разрушенного), а сохранению государства в его границах. Например, в Конституции РФ в соответствии с доминирующей в мире общественной парадигмой прописана недопустимость государственной или обязательной идеологии. Проблема, однако, в том, что Россия является достаточно искусственным и нестабильным государственным образованием, не имеющим внутренних ресурсов для сохранения в существующих границах. Поэтому рука об руку с "укреплением вертикали власти" (фактически, дефедерализацией, откровенно противостоящей экспортируемой ими же в Украину подрывной идее "федерализации"), там идут поиски "национальной идеи" - эвфемизм всё той же государственной идеологии. А юридически до сих пор не существующее понятие "традиционной религии" (в обход запрещённой Конституцией и законодательством религии "государственной" или "привилегированной") вовсю фигурирует на всех уровнях. Кстати, курс "Основ православной культуры" теперь пробивается в школы как раз под маркой "привития традиционных ценностей в целях сохранения нации" (что, разумеется полный абсурд: связь в сознании ребёнка "традиционных ценностей" с мировоззренческой системой, которую он не разделяет, лишь оттолкнёт его от этих самых ценностей)... Судя по реакции в Туркменистане на пенсионную реформу, тамошнее общество представляет собой нечто среднее между идеологическим и идеологизированным. Для России, в которой остатков традиционного уклада сохранилось куда меньше, идеологизация будет происходить (и происходит) гораздо болезненней. Для Украины с её "хуторянством" и обострённым чувством "я" - гораздо болезненней и кровавей, чем для России.
Идеологизирующееся общество имеет столь же мало общего с истинно традиционным, как "охранительство" и "реставраторство" - с Преданием Церкви. Говоря откровенно, вообще ничего не имеет, кроме внешней атрибутики, способной пустить пыль в глаза.
"Православный «традиционализм» обратно пропорционален сегодня верности Преданию, и это без всякого парадокса и преувеличения. Православие запуталось в прошлом, обожествленном как предание, оно буквально задыхается под его грузом. А так как подлинное, живое и животворящее Предание приходит к нам из прошлого, через него, в нем действительно заключено и потому что «жаждущие и алчущие» находят все время куски хлеба, подлинной пищи в нем, то и задача бесконечно усложняется. И решить ее можно, по-моему, только при полной укорененности в настоящем, тогда как первый соблазн православного — бежать из него, идти обратно. Именно тогда, однако, прошлое, переставая быть Преданием — передачей в настоящее, делается мертвым грузом и умиранием… (Дневник прот. А.Шмемана).
Следует, однако, помнить, что Традиция (Предание) в христианском понимании также существенно отличается от "традиционности" собственно традиционного общества. Для последнего встреча с новым всегда серьёзное испытание и удар по стабильности - в христианскую же традицию понятие "нового" заложено краеугольным камнем. Если человек традиционного общества принадлежит к "своему" кругу по факту рождения и окончательно утверждается в нём после обряда инициации, то крещение вводит христианина не в стан, а на границу, вдоль которой будет проходить весь его жизненный путь, где в каждой точке - бифуркация между Богом и мiром, духом и плотью, Христом и Адамом. В отличие от синкретичного "мы" архаического сознания, "мы" молитвы Господней и Евхаристического канона - синтетическое, собранное из многих и
разных "я". Это собирание, постоянно воспроизводимое снова и снова, является важнейшей смысловой составляющей Таинства Евхаристии: "один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба" (1Кор.10:17).
Таким образом, если псевдотрадиционное общество (идеологическое или идеологизированное) неприемлемо для христианства, то само христианство оказывается неприемлемым для подлинно традиционного общества, которое до него попросту не доросло. Христос явился, "когда пришла полнота времени" (Гал.4:4), т.е. в Ойкумене утвердилась пост-традиционная эпоха эллинизма. Не раньше. Ergo, сегодня как раз таки доминирующая модель "общества модерна и пост-модерна" остаётся для Церкви самой оптимальной.
Означает ли это, что современное общество с необходимостью должно быть гедонистическим, что "человек долга" навсегда уйдёт в историю?
( Нет, не означает... )
...а её, оказывается, давно уж реализовали.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
